Средний Урал занимает третье место в стране после Москвы и Санкт-Петербурга по количеству исков, подаваемых в арбитраж. На каждого судью здесь приходится в среднем 64 дела в месяц - это очень большая нагрузка. С чем связана высокая "сутяжная" активность хозяйствующих субъектов, и влияет ли количество процессов на качество принимаемых решений, на "деловом завтраке" в филиале "Российской газеты" в Екатеринбурге рассказала председатель Арбитражного суда Свердловской области Светлана Цветкова.

  Российская газета: Какие споры чаще всего разбирают в арбитраже?

  Светлана Цветкова: Гражданско-правовые - на их долю приходится 65 процентов исков. Самые распространенные дела - о взыскании задолженности. А вот споров по интеллектуальной собственности в 2011 году было всего 104.

  Административных дел мы рассмотрели за год около 10 тысяч, львиная доля (более 9 тысяч) - это заявления о взыскании задолженности предпринимателей по отчислениям в Пенсионный фонд. Вообще-то такие дела надо рассматривать во внесудебном порядке. Каких-то сверхспособностей от судей они не требуют - скорее от специалистов, которые готовят исполнительные листы. Иногда их приходится выдавать по 400 штук в день, значит, может возникнуть задержка с оформлением документов по другим делам. Суммы долга фигурируют разные, есть и совсем небольшие: 100 рублей, 1000, 1500... Затраты государства на взыскание будут намного выше, только бланк исполнительного листа обходится дороже 100 рублей.

  РГ: В 2009 году областной Арбитражный суд рассмотрел 63 тысячи дел, в 2010-м - 48 тысяч, в 2011-м - 45 тысяч - значительно больше, чем в соседних регионах. С чем это связано?

  Светлана Цветкова: Полагаю, с деловой активностью в регионе. И с очень сильной юридической школой. Как только появляется новый закон, предприниматели начинают им активно пользоваться в своих интересах. Не раскачиваются, не ждут, пока в других регионах наработают судебную практику.  Я бы сказала, Средний Урал - это полигон для отработки правовых новелл. Причем иски очень разные, нет ни одной категории споров, которая никогда бы не рассматривалась нашим судом. Например, в других регионах УрФО практически нет заявлений по обращению взыскания на имущество, находящееся у третьих лиц, а у нас есть. С властью наши хозяйствующие субъекты также судятся много и достаточно успешно.

  РГ: Не раз приходилось слышать от бизнесменов, что арбитражный суд "играет" как раз не на их стороне, а на стороне государства.

  Светлана Цветкова: Я считаю, что государственные органы должны приходить в суд только тогда, когда уверены в своей правовой позиции. К сожалению, пока судебная статистика говорит об обратном. Например, большинство дел об оспаривании налоговых начислений заканчивается в пользу налогоплательщика. Администрация Екатеринбурга проиграла множество исков по применению 159-ФЗ (выкуп помещений малым бизнесом), потому что на начальном этапе неверно трактовала закон.

  Мы выстраиваем политику нейтралитета с органами власти. С одной стороны, мы с ними сотрудничаем, пытаемся решать какие-то вопросы на рабочих совещаниях, например, если видим, что идет большой поток однотипных исков или исполнительные листы лежат без движения. С другой стороны, стараемся максимально дистанцироваться. Потому что если суд станет кому-то помогать - куда тогда обращаться за восстановлением справедливости?

  РГ: Не кажется ли вам, что наличие сильной юридической школы - как раз минус, а не плюс? Хорошо подготовленные юристы просто заваливают суды исками.

  Светлана Цветкова: Отчасти вы правы. Очень много исков, которые, по сути, не являются спорными. Допустим, ответчик не платит истцу, но и сумму долга не оспаривает. Кроме того, есть иски, где за внешне экономическим спором скрывается межличностный конфликт. Тут сторонам нужен не столько судья, сколько психолог. Приняв решение в чью-либо пользу, мы только спровоцируем новую волну заявлений.

  РГ: Какой же выход?

  Светлана Цветкова: Медиация. Очень важно правильно и вовремя диагностировать конфликт. Если стороны уже переходят на личности и не готовы к мирному урегулированию, а суд откладывает рассмотрение дела на 60 дней, то велика вероятность, что кто-то этим воспользуется, чтобы затянуть процесс. Пока есть спор - есть возможность сесть за стол и договориться, ведь спор - это просто разные взгляды на что-либо.

  К сожалению, пока регион не может похвастать обширной медиативной практикой. Проблема не в том, что нет специалистов, - они как раз есть, только на нашем сайте в качестве медиаторов заявились 64 физических лица и организации. Нет самих процессов медиации. За 2011 год всего три арбитражных спора были направлены на процедуру примирения, из них лишь один закончился отказом от иска. Чтобы подтолкнуть развитие медиации, мы решили прямо в здании суда открыть комнату примирения, где по очереди будут дежурить медиаторы. Их услуги  бесплатны. Если стороны хоть раз пройдут такую процедуру, в следующий раз они уже по собственному желанию отправятся на "мирные переговоры".

  РГ: В начале февраля Госдума в первом чтении рассмотрела законопроект об упрощенной процедуре судебного разбирательства. В чем ее суть?

  Светлана Цветкова: Это рассмотрение дела по документам без вызова сторон. Решение вступает в силу немедленно, сроки обжалования сокращены. В первую очередь по такой схеме будут рассматривать расчетные споры. Сумма долга, согласно законопроекту, не должна превышать 100 тысяч рублей для физических лиц и 300 тысяч - для юридических. Если только судье нужно назначить экспертизу, привлечь третье лицо, вызвать свидетеля, принять встречный иск, упрощенная процедура отменяется, назначается обычный процесс. Корпоративные споры тоже не рассматриваются в упрощенном порядке.

  РГ: Где обычно судятся крупные уральские холдинги: в регионе, за границей, в Москве?

  Светлана Цветкова: В 2012 году было лишь пять случаев рассмотрения споров с участием уральского бизнеса за рубежом. Но не в Англии или США, а в странах СНГ - в Беларуси, Казахстане, на Украине. Причем эти дела не уходят из поля зрения российской правовой системы, ведь решение иностранного суда должно быть приведено в исполнение на территории РФ нашим судом. Крупные компании с участием иностранного капитала чаще предпочитают арбитражным разбирательствам третейские.

  РГ: Есть мнение, что многие ФПГ сознательно включают третейскую оговорку в контракты, чтобы навязать контрагентам невыгодные условия. Они создают карманные третейские суды, тем самым дискредитируется идея независимого разбирательства.

  Светлана Цветкова: Во-первых, третейская оговорка не может быть навязана. Если предприниматель соглашается на подобные условия, не понимая сути третейского разбирательства, стоит ли ему вообще заниматься бизнесом? Во-вторых, никто не мешает оспорить решение третейского суда в государственном, в том числе в арбитражном. Хотя сделать это сложно, должны быть очень веские причины.

  Согласно закону, арбитражный суд не должен контролировать третейские. Они просто уведомляют нас о своем создании и направляют пакет документов, а мы размещаем эту информацию на своем сайте. Оценивать квалификацию третейских судей мы можем только косвенно, если одна из сторон обращается к нам с заявлением о выдаче исполнительного листа.

  Я убеждена: не надо смешивать идею и ее воплощение. Да, сегодня существуют проблемы в третейских судах, но говорить, что они не нужны вообще, не стоит. Это определенная культура споров, сложившаяся на Западе. Я оптимист и считаю, что наше предпринимательское сообщество, которое становится все более цивилизованным, постепенно ее освоит.

  РГ: С прошлого года АС Свердловской области начал регулярно проводить тематические сессии. Не кажется ли вам, что тем самым вы пытаетесь подменить собой корпоративных юристов, юрфирмы?

  Светлана Цветкова: Одна из задач арбитражного суда - предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской деятельности. Зачастую стороны не учитывают сложившуюся судебную практику, не очень качественно составляют документы. В процессе судья не может давать комментарии, а вот на информационной сессии - пожалуйста. В прошлом году мы провели четыре встречи: по законам о субъектах малого предпринимательства, госзакупках, банковской деятельности и ТЭР. В этом году первая сессия была посвящена специфике банкротства застройщиков. Основной критерий при выборе темы - судебная статистика. Если мы видим, что по каким-то категориям дел суд с завидной регулярностью отказывает в исках, значит, здесь кроется какая-то проблема: либо не учитывается судебная практика, либо неверно толкуется законодательство. Это не ликбез и не консультация по конкретным делам, мы просто рассказываем, какого судебного вердикта можно ожидать в том или ином типичном случае. Может быть, кого-то это подтолкнет к отказу от заведомо проигрышного иска.

  РГ: На этих сессиях присутствуют не только юристы, но и предприниматели. А как часто бизнес сам представляет свои интересы в процессе?

  Светлана Цветкова: Такого практически не бывает, разве что по налоговым спорам. А вот на информационных сессиях первые лица предприятий - частые гости. Для них это хороший способ повысить свою предпринимательскую культуру. Не секрет, что руководители часто просят своих подчиненных сделать невозможное. Например, подать иск в арбитражный суд, не имея никаких документов о поставке товара. Или трактуют свободу договора как возможность в любой момент отказаться от исполнения обязательств в одностороннем порядке. Когда интересы компании в суде представляет профессиональный юрист, происходит эффективная защита нарушенного права.

  РГ: Но малому бизнесу эти услуги не всегда по карману.

  Светлана Цветкова: В нашем регионе есть масса организаций, предоставляющих бесплатную юридическую помощь: Ассоциация юристов, юридические клиники при вузах. В целях экономии можно подавать коллективные иски. Мне кажется, все зависит от степени ответственности предпринимателя: нельзя заниматься бизнесом, не имея правовой культуры.

  РГ: Как Вы относитесь к инициативам Ассоциации юристов России не назначать, а избирать председателей судов?

  Светлана Цветкова: Нужно хорошо подумать, зачем нам это. Чтобы избежать коррупции? Не знаю, как в судах общей юрисдикции, но в арбитражной системе эта проблема практически сведена к нулю. Я работаю в судейском корпусе на разных должностях с 1998 года, и ни разу за это время ко мне никто не обращался ни с какими просьбами или вопросами по конкретным делам - ни власть предержащие, ни представители юридического сообщества, ни друзья. Это говорит о достаточно высоком уровне правовой культуры в регионе. Не буду лукавить, иногда звучат пожелания "уделить особое внимание конкретному делу".

  В основном, это связано с резонансными процессами, сопровождающимися негативными публикациями в СМИ. В этом случае я просто напоминаю судьям, что от их работы зависит имидж всего суда, каждое решение должно быть настолько мотивировано, чтобы ни у юристов, ни у рядовых граждан не закралась мысль об его необъективности. От себя лично могу добавить: человек, который не способен по внутренним убеждениям противостоять давлению извне, не может работать судьей. Он должен быть над процессом, а не в процессе. Как только ты начинаешь "заводиться" от журналистских статей, от чьих-либо комментариев, становишься уязвимым.

  Другой способ избежать давления извне - абсолютная прозрачность деятельности суда для общественности. Мы, например, уже в скором будущем планируем выкладывать на сайте не только ответы на письменные запросы депутатов и органов власти, но и видеозаписи приема у руководства суда, наиболее громких процессов. Нет недомолвок - нечего раздувать.

  По материалам «Российской газеты»